Дороги, дороги... Всем с детства знакомо это слово. Дорога домой, дорога в храм, дорога в наш город, дороги нашего города. Давайте пройдем по дорогам города Владимира и заглянем в глубину истории. Во Владимире огромное количество памятников архитектуры, но мы не замечаем, что дороги — тоже своеобразные памятники, что они имеют свою жизнь, свою историю.

Рассказ пойдет о Владимирской дороге, знаменитой Владимирке. В исторических документах о ней упоминается еще в XIII веке. Она являлась оживленным торговым путем, соединяющим Москву с Востоком, и оказывала большое влияние на развитие ремесел и торговли.

Во всех городах вдоль этой великой торговой дороги образовывались базары и ярмарки, в больших селах также возникали сельские торжки, на которых местные крестьяне продавали зерно, мясо, мед и другие продукты, а кустари и ремесленники свои изделия.
Дорога от Москвы на Восток была одной из самых оживленных российских дорог. Зимой и летом по ней двигались бесконечные обозы с солью, сушеной рыбой, зерном, медом, металлом. Лихие курьеры скакали на перекладных, везя важные грамоты, зашитые в шапках.

Брели по этому пути скитальцы, нищая братия, юродивые, богомольцы, бродячие монахи, беглые каторжники. В лесах вдоль тракта скрывались разбойники, грабившие купеческие караваны.

По Владимирскому тракту в 1552 г. �?оанн Грозный вел 150-тысячную московскую рать на штурм Казани. Петр Великий не один раз проезжал через Владимир. По Владимирскому тракту в Москву шли обозы с государственным налогом-ясаком: драгоценными соболями, собранными .с населения покоренной Сибири. Обозы эти шли под вооруженной охраной.

Шли по Владимирке грузы Русско-американской ком¬пании, созданной Шелиховым для освоения Аляски. Капитан-командор Витус Беринг, задумывая открыть путь в Америку, отправлялся в свое историческое путешествие также по Владимирскому тракту.
В 1774 г. холодным октябрьским днем в деревянной клети, закованного в кандалы и цепи, подусиленным конвоем солдат везли в Москву на казнь предводителя крестьянского восстания против крепостничества Емельяна �?вановича Пугачева.
По Владимирской дороге в 1784 —1785 гг. проезжал прославленный полководец А.В. Суворов в свое родное имение, село Ундол, расположенное в ста верстах от Богородска.
На Владимирке и в расположенных вдоль нее селах и деревнях русский народ насмерть стоял против польско-шведских интервентов в начале XVII века.

Через Владимир на каторгу в Сибирь в �?лемский острог прошел в конце мая 1790 г. Александр Николаевич Радищев. Через реку Клязьму существовал наплавной или, как его чаще называли, «живой мост». По этому же мосту Радищев прошел, когда возвращался из сибирской ссылки. В своем дневнике он записал: «...от Судогды дорога пещана идет перелесками и полями до Владимира. Под городом переезжаем Клязьму по живому мосту Во-лодимир на горе...»

По старой Владимирке проезжал в свое нижегородское имение Болдино Александр Сергеевич Пушкин. Он с иронией писал о дороге: «Если что меня может утешить, то это мудрость, с которой проложены дороги отсюда до Москвы. Представь себе, насыпи с обоих сторон: ни канав, ни стока для воды, зато пешеходы идут со всеми удобствами по совершенно сухим дорожкам и смеются над утопающими в грязи экипажами».
По указу царя Федора �?оанновича, последнего русского царя из династии Рюриковичей, сына �?оанна Грозного, в 1588 г. во Владимире учреждается Ям — почтовая станция или селение на почтовом тракте. А дорога, на которой был учрежден Ям, обрела печально знаменитую славу.

В 16 веке здесь был проложен этапный путь из Москвы в Сибирь, но первые партии арестантов, закованных в кандалы, прошли по Владимирскому тракту еще в 14 веке. Позже эту дорогу скорби и печали, по которой веками гнали в Сибирь непокорных людей, боровшихся против самодержавия, с насилием правящих классов, в народе прозовут ВЛАД�?М�?РКОЙ, по имени первого от Москвы крупного города и первой остановки в тяжелом пути.

С XV века город Владимир становится местом для ссыльнопоселенцев. Сюда правительство отправляло в ссылку неугодных ему людей. Уже в 1489 г. по приказу царя �?вана III во Владимир из Новгорода было переселено 17 семей торговых людей. С древности МосковскоСибирский тракт был проклятым этапным путем, где по обе стороны дороги молчаливые густые леса слышали стон колодников... Печальная слава о Владимирке разошлась по всей России, поэты слагали стихи, художники посвящали ей свои произведения. Но никакой художник не в силах был бы изобразить все то горе и те слезы, которые видела Владимирка за три сотни лет.

Владимир �?ванович Танеев, известный адвокат, историк, вспоминал:
«По субботам сонную жизнь обывателей города нарушал звон цепей колодников, которых гнали в Сибирь. Колодники проходили в серых суконных халатах, скованные по двое, бледные и изнуренные. �?ногда выдавалась колоссальная фигура, смелая, величественная, с поднятой головой, с презрением на лице. По сторонам шли жалкие гарнизонные солдаты, на тучном коне красовался штабе офицер, провожавший партию. Позади несколько телег с женщинами, детьми, больными. При перевозке арестантов приковывали к телегам цепями. Тяжким был тернистый путь на каторгу: попадались партии ссыльных, скованные по четверо вместе железными поручнями, с заиндевелыми бородами, впереди шли каторжные без оков, в жалкой одежонке, в куцых, не греющих казенных полушубках, направляющиеся на поселение, еще дальше дровни с бабами и больными детьми, закутанными в разное жалкое тряпье».

В.Г. Короленко пишет: «В пути конвойные шли по сторонам с ружьями на плечах, некоторые верхом на лошадях. Смешанный говор и шум идущих со всех сторон, из-за шороха колес слышался плач детей, топот толпы, переливчатый звон кандалов. Арестанты снимали шапки и низко кланялись. Каторжные с достоинством, не торопясь, обнажали наполовину выбритые головы. Молодой человек поклонился вежливо, но без особой почтительности... Партия подходила к деревне, она получила разрешение от этапного начальства отрядить охотников за сбором подаяния в деревне. Окруженные конвоем, нарочно звеня кандалами как можно сильнее, они проходили по улице, стараясь придать себе особенно угнетенный и несчастный вид и тянули хором жалобный мотив: «Ми-ло-се-ердные на-аши ма-а-туш-ки-и...» В этот раз набрали целую телегу милостыни: караваи хлеба, куски ситца, баранки... Были слышны грубые окрики конвоя, арестанты выбились из сил, нет мочи идти дальше. А до остановки еще далеко».

Узники шли и шли нескончаемой чередой. Шли через Владимир, отмечая его как первую веху на своем страшном пути. Брели к пересыльной тюрьме — тюремному замку. Горожане свыклись с этой картиной. Она стала привычной, обыденной принадлежностью городской улицы.

В Сибирь из Европейской России вели три главные дороги — �?рбитская, Екатеринбургская и Шадринская, эти дороги потом в районе Тюмени сливались в один Московско-Сибирский тракт. Он шел от Тюмени на Тобольск — Омск — Канск — Колывань — Томск — Ачинск — Красноярск — Нижнеудинск — �?ркутск. Наиболее трудным был Кругоморский участок тракта — здесь были крутые горные дороги, отсюда шли два направления: Верхнеудинск и Нерчинск к востоку и на Кяхту к югу.

На шедших в Сибирь без ножных оков с 1825 года налагались железные прутья. На арестантов были наложены ручные кандалы или сразу вместе ручные и ножные. Очень опасных преступников во время этапирования по четверо соединяли железными прутьями.

Это делалось для предупреждения побегов. Арестанты передвигались по этапу пешим ходом, а если их перевозили в телегах, то приковывали цепями. По Владимирке ежегодно проходило до 12 тысяч осужденных на каторгу. Каторга была особым видом наказания. Она сочетала лишение свободы со строгим режимом и привлечением заключенных к тяжелому физическому труду. Каторга возникла в начале VIII века. Труд каторжан использовался при строительстве крепостей, флота, на рудниках. В конце XIX— начале XX вв. каторга существовала в виде системы центральных каторжных тюрем.

Поданным Тюменского приказа о ссыльных с 1853 по 1862 гг. в Сибирь было сослано 101 238 человек, с 1863 по 1872 гг. — 146 380, в 1890 г. — 260 000 человек.
Московско-Сибирский тракт «работал» круглогодично. А.П. Чехов писал, что в продолжение всего года дорога остается невозможной: «в весеннюю распутицу сотни и тысячи пар ног тяжело ступали по этой горестной безнадежной дороге, летом — кочки, ямы и ремонт, зимой — ухабы...» Основное движение по тракту совершалось зимой.
Многие арестанты боялись этапного пути, говорили, что он тяжелее каторги. Кто шел в палачи, кто бежал, а некоторые увечили себя. Например, отрубали себе пальцы на правой руке, прикладывали к телу раскаленные пятаки, нарочно отмораживали ноги. Собственно, то же делали заключенные и в советское время.

11 апреля 1835 г. по печально известной дороге проехал писатель-революционер А.�?. Герцен. Он пишет: «В семи верстах от Москвы есть трактир, называемый «Первым», где остановились. Я предложил жандарму выпить водки, он согласился... Дальше ехали не останавливаясь, жандарму велено было делать не менее двухсот верст в сутки. Дорога местами была покрыта льдом, вода и грязь, подвигаясь к Сибири, она становилась хуже и хуже с каждой станцией. Судогда и Муром, Казань, Пермь, через Нижний Новгород».

Для арестантов этапный путь следования считался намного тяжелее каторги. Норма пути 500 верст в месяц. До Нерчинской крепости дорога длилась от полутора до двух лет, время в пути в срок не засчитывалось. Сколько боли, крови, слез и отчаяния видела Владимирка. Люди говорили о ней как о живой: «Стонет Владимирка, плачет Владимирка, терпит Владимирка...» По ней шли на каторгу в Сибирь неугодные правительству люди, в том числе тысячи политических ссыльных, по ней прошли лучшие сыны России, осужденные на муки за свои свободные мысли, за революционную деятельность, за любовь к простому народу, борцы с насилием, борцы с самодержавием, с насилием правящих классов, жертвы помещичьего произвола, участники крестьянских бунтов, декабристы, участники забастовок и стачек. Большинство декабристов были отправлены в Сибирь по Стромынке, так как эта дорога считалась самой тихой, надежной и спокойной. По Владимирке было отправлено только 4 декабриста. Брели по ней воры, разбойники, душегубы. В знойные летние дни и в осеннюю слякоть, в зимнюю стужу и весеннюю распутицу сотни тысяч пар ног тяжело ступали по этой горестной безнадежной дороге. �?стория превратила Владимирку в памятник. Лишь в конце XIX века она обезлюдела. Рядом пролегла новая дорога — железная, заявившая о себе паровозным гудком. А Владимирка стала зарастать и застраиваться, но еще долго людская молва не умолкала об этой каторжной дороге.

В деревнях, расположенных по Владимирскому тракту, существовал обычай давать новорожденному имя, которое носил первый осужденный в очередной партии каторжан. По приметам имя несчастного якобы приносило счастье.

�?звестный русский художник К.А. Коровин, предки которого жили в селе Давыдово Покровского уезда Владимирской губернии, в связи с этим рассказывал: «Когда родился мой прадед, по Владимирке везли в клетке с большим конвоем Емельку Пугачева, и прадеда назвали Емельяном».

А.П. Чехов пишет: «Сибирский тракт — самая боль¬шая, самая безобразная дорога во всем свете от Тюмени до Томска. Почтовые телеги по 10—20 часов просижива¬ют в грязи около разных Козулек и Чернореченских. Один встречный говорит, что он четыре раза опрокинулся, другой жалуется, что у него ось сломалась, третий угрюмо молчит и на вопрос, хороша ли дорога, отвечает: «Очень хороша, черт бы ее взял». Часто возки переворачиваются и все-все летит в грязь. Тяжело ехать, очень тяжело, а идти еще невыносимее по колено в грязи... Около Мариинска представьте себе широкую просеку, вдоль которой тянется насыпь сажени в четыре шириной из глины и мусора — это и есть ТРАКТ. По обе стороны канавы».